Форум » Учение Шри Сатья Саи Бабы, книги Уолша, ... » Ричард Бах » Ответить
Ричард Бах
Ку Аль: Ричард Бах 001 Отрывок из книги "Единственная" - В моих руках бумага, - сказал старец. - Если выпустить эти слова в мир, их поймут и полюбят те, кто уже знает их истинность. Но перед тем, как подарить их миру, мы должны их как-то назвать. А это их погубит. - Разве дать название чему-то прекрасному - значит его погубить? Он удивленно посмотрел на меня: - Нет беды в том, что мы даем название какой-нибудь вещи. Но дать название этим идеям - значит создать новую религию. - Почему же? Он улыбнулся и протянул мне манускрипт. - Я вручаю этот свиток тебе... - Ричард, - подсказал я. - Я впучаю этот свиток, явленный самим светом любви, тебе, Ричард. Желаешь ли ты, в свой черед, отдать его миру, людям, жаждущим знать, что в нем написано, тем, кому не дана была высокая честь пребывать в этом месте, когда вручен был сей дар? Или ты хочешь оставить это писание лично для себя? - Конечно, я хочу отдать его людям! - А как ты назовешь свой подарок человечеству? "Интересно, к чему он клонит, - подумал я. - Разве это важно?" - Если его не назовешь ты, его назовут другие. Они назовут его "Книга Ричарда". - Понимаю. Ладно. Мне все равно, как его назвать... Ну хотя бы просто: свиток. - А будешь ли ты хранить и оберегать свиток? Или ты позволишь людям по-своему его переписывать, изменять то, что им непонятно, вычеркивать то, что им не по душе? - Нет! Никаких изменений. Эти слова даны нам светом. Никаких изменений! - Ты уверен? А может, строчку там, строчку здесь - ради блага людского? "Многие этого не поймут?", "Это может оскорбить?", "Здесь неясно изложено?" - Никаких изменений. Он вопросительно поднял брови. - А кто ты таков, чтобы на этом настаивать? - Я был здесь в момент, когда они были даны, - ответил я. - Я видел, как они появились, видел сам! - Поэтому, - подытожил он, - ты стал хранителем свитка? - Почему именно я? Им может стать любой, если поклянется ничего в нем не изменять. - Но кто-нибудь все равно будет хранителем? - Кто-нибудь, наверное, будет. - Вот тут и начинают появляться служители святого свитка. Те, кто отдает свои жизни, чтобы защитить некий образ мыслей, становятся служителями этого образа. Однако появление новых мыслей, нового пути - это уже само по себе изменение, и оно приносит конец миру, сложившемуся до него. - В этом свитке нет угроз, - сказал я. - В нем любовь и свобода! - Но любовь и свобода - это конец страху и рабству. - Конечно! - Воскликнул я с досадой, к чему он клонит? Почему Лесли молчит? Разве она не согласна с тем, что это... - А те, кто живет за счет страха и рабства, - продолжал Леклерк, - обрадуются ли они, узнав об истинах, заключенных в этом свитке ? - Наверное, нет, но мы не можем допустить, чтобы этот... Свет...Угас! - И ты обещаешь оберегать этот свет? - Спросил он. - Конечно! - А другие свиткиане, твои друзья, они тоже будут его защищать? - Да. - А если наживающиеся на страхе и рабстве убедят правителя этой земли в том, что ты опасен, если они нападут на твой дом с мечами в руках, как ты будешь защищать свиток? - Я убегу вместе с ним! - А если за тобой будет погоня и тебя загонят в угол? - Если потребуется, я буду сражаться, - ответил я.Есть принципы дороже самой жизни. Есть идеи, за которые стоит умереть. - Вот так начнутся войны за свиток, - старик вздохнул. - Доспехи, мечи, щиты и знамена, лошади , пожары и кровь на мостовой. И войны эти будут не малыми. Тысячи истовых верующих придут тебе на подмогу. Десятки тысяч умных, ловких и смелых. Но принципы, заключеные в свитке, опасны для всех правителей. Десятки тысяч выступят. И тут я начал понимать то, что пытался сказать мне леклерк. - Чтобы вы могли отличать своих от чужих, - продолжал он, - тебе понадобится особый знак. Какой выберешь ты? Что начертаешь на своих знаменах? Мое сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал отстаивать свою правоту. - Символ света, - ответил я. - Знак огня. - И будет так, - продолжал он эту еще не написанную историю, - что знак огня встретит знак креста на поле брани во Франции, и огонь победит. Победа будет славной, и первые города знака креста будут сожжены дотла твоим святым огнем. Но крест объединится с полумесяцем, и их огромное войско вторгнется в твои пределы с юга, запада, востока и севера. Сотни тысяч воинов против твоих восьмидесяти тысяч. Пожалуйста, хотел я сказать, остановись. Я знал, что случится дальше. - И за каждого крестоносца, за каждого янычара, которого ты убьешь, защищая свой дар, имя твое возненавидят сотни. Их отцы и матери, жены и дети, все их друзья возненавидят свиткиан и проклятый свиток, погубивший их возлюбленных, а свиткиане будут презирать всех христиан и проклятое распятие, всех мусульман и проклятый полумесяц за то, что они погубили их родных свиткиан. - Нет! - Вырвалось у меня. Каждое его слово было истинной правдой. - А во время священных войн появятся алтари и вознесутся к небу шпили соборов, увековечивающих величие свитка. И те, кто искал духовного роста и нового знания, найдет вместо них тяготы новых предрассудков и новых ограничений: колокола и символы, правила и псалмы, церемонии, молитвы и одеяния, благовония и подношения золота. И тогда из сердца свиткианства уйдет любовь, и войдет в него золото. Золото, чтобы строить храмы, еще краше прежних, золото, чтобы выковать новые мечи и обратить неверующих и спасти тем их души. - А когда умрешь ты, первый хранитель свитка, потребуется золото, дабы вознести на века лик твой. Появятся величественные статуи, огромные фрески и картины, воспевающие эту нашу встречу своим бессмертным искусством. Представь роскошный гобелен: здесь свет, вот свиток, а там разверзлась твердыня неба и открылся путь в рай. Вот коленопреклоненный великий Ричард в сверкающих доспехах, вот прекрасный ангел мудрости со священным свитком в руках, а вот старый Леклерк у своего костерка в горах, свидетель явному чуду. "Нет! - Подумал я. - Это невозможно." Но это было неизбежно. - Отдай в мир этот свиток и появится новая религия и еще один клан священников, снова мы и снова они , опять брат пойдет на брата. Не пройдет и сотни лет, как ради слов, написанных здесь, погибнет миллион человек. А за тысячу лет - десятки миллионов. И все ради этой бумажки. В его голосе не было ни горечи, ни сарказма, ни усталости от жизни. Жан Поль Леклерк был исполнен знанием, накопленным всей его жизнью, спокойным принятием того, что он в ней встретил. Лесли поежилась. - Дать тебе куртку? - Спросил я. - Спасибо, дорогой, - сказала она, - мне не холодно. - Не холодно, - эхом отозвался леклерк. Он вытащил из костра горящую веточку и поднес ее к золотистым страницам. - Это вас согреет. - Нет! - Я отдернул свиток. - Сжечь истину? - Истина не горит. Она ждет каждого, кто пожелает найти ее, - ответил он.- Сгореть может только этот свиток. Выбор за вами. Хотите ли вы, чтобы свиткианство стало новой религией в этом мире? - Он улыбнулся. - А вас объявят святыми... Я взглянул на Лесли, в ее глазах, как и в моих, мелькнул ужас. Она взяла веточку из рук старца и подожгла края манускрипта. В моих руках распустился золотистый огненный цветок, я бросил его на землю. Свиток, догорая, вспыхнул и угас. Старик облегченно вздохнул. - Воистину благословенный вечер! - Молвил он. - Редко нам выпадает случай спасти мир от новой религии! Затем он, улыбаясь, повернулся к моей жене и спросил с надеждой: - А мы спасли его? Она улыбнулась в ответ. - Спасли. В нашей истории, Жан Поль Леклерк, нет ни слова о свиткианстве и войнах за дар света. Они простились долгим взглядом. Затем старец слегка поклонился нам и ушел в темноту. Охваченные пламенем страницы все еще полыхали у меня перед глазами, откровение, обращенное в пепел.
Ответов - 0
полная версия страницы